О романе Алексея Макушинского "Остановленный мир" ОСТАНОВИСЬ, МГНОВЕНИЕ – ТЫ УЖАСНО! АЛЕКСАНДР ЖУРБИН Прочитал прекрасный роман Алексея Макушинского «Остановленный мир», и захотелось поделиться своими ощущениями. Скажу сразу, я совсем не считаю себя писателем, тем более литературным критиком, мое мнение – это просто мнение заинтересованного читателя, человека, любящего русскую словесность, и часто читающего русские романы. Да, я люблю именно романы, всякие, не только русские, желательно толстые книги, по многу страниц, в которые погружаешься надолго, на несколько недель, и живешь в такт с героями, и вся повседневная рутина, бытовуха, мелочи жизни отходят на второй план, и ты переносишься (мысленно, конечно) куда-нибудь в Англию 16 века, Францию 19 или Германию 20. И это даже лучше действует на меня (в смысле перехода, трансфигурации, телепортации) чем многосерийные телефильмы. Конечно, в сериалах есть картинка, которая тебя завлекает и увлекает, но зато в литературном тексте включается, то, что обычно отдыхает при просмотре сериалов: твоя фантазия. А вслед за фантазией включаются все остальные органы твоего организма, (каламбур не намерен) и ты паришь над просторами вселенной… *** Романы Алексея Макушинского – идеальная взлетная площадка для моих фантазий. Я прочитал их все: и ранний, не совсем зрелый «Макс» и превосходный «Город в долине» и обласканный критикой и премиями роман «Пароход в Аргентину», и вот последний, «Остановленный мир». Скажу сразу – это сложное чтение. Макушинский пишет не просто, он меньше всего думает о читателе, о том, будет ли это понятно, будет ли интересно. Он думает прежде всего о себе, о собственном пути, о своем дискурсе и о своей парадигме, выражаясь по-научному. А попросту – он следует собственному внутреннему голосу, и верит в то, что он ( этот внутренний голос) не подведет. Зато этот роман – для тех, кто не живет столичной суетой, кто не ходит на тусовки и вернисажи, кто хочет разобраться не в кремлевских интригах или в том, какой счет в матче Океании и Остазии, а пытается понять что-то о своей душе, о самом себе и о тайнах мироздания. Макушинский пишет огромными длинными периодами, и в этом смысле напоминает Джойса, или Пруста – хотя ни на того, ни на другого не похож. Похож он скорее всего на Роберта Музиля, великого австрийского писателя, насколько я могу судить по переводу (по-немецки я не читаю). (Вот что говорил Бродский о Музиле в одном интервью: «Это совершенно прекрасный, мой самый любимый писатель, у него замечательная проза…) Кстати, Бродский тоже не читал по-немецки. Наш автор, Алексей Макушинский, вот отличие от многих русских писателей, прекрасно владеет немецким, французским и английским языками. С 90х годов он живет в Германии, преподает там в Университете, и конечно, как всякий европеец, многократно путешествует по Европе и миру. And it shows, как говорят американцы. (Это видно). Романы написанные им, хотя и написаны прекрасным русским языком, - не русские романы. Это романы европейские, немецкие, французские, английские – но не российские. Не поймите меня превратно, я говорю это в качестве высшей похвалы. Переменить свою психологию, свою душу, свой художественный настрой, если хотите, перестроить свой музыкальный инструмент ( как перестраивают арфы или рояли) – удается крайне редко. На самом деле, почти все русские писатели, уехавшие на Запад, оставались и там русскими писателями. Это касается и Бунина, и Ходасевича, и Адамовича, и Замятина, и Ремизова и многих-многих других. Обратные примеры крайне немногочисленны. Это пожалуй, Набоков, (хотя американцы говорят, что даже когда он писал на своем блестящем, но странном английском, все равно сквозь строки проглядывала физиономия русского профессора). Да Набоков и сам это знал, он говорил, что «самая большая трагедия в его жизни состоит в том, что ему пришлось обменять бесконечно послушный русский язык на второразрядный английский, на язык без контекста». А я думаю здесь дело совсем не в языке. Можно писать роман по-английски или по-немецки, но он все равно будет русским, или так сказать, переводом с русского. А можно писать по-русски, но мы будем чувствовать, что это пишет западный человек, с другой ментальностью, с другим мироощущением. ПризнАюсь еще раз, читать романы Макушинского – непросто ( (впрочем как и любую хорошую литературу) Местами я засыпАл прямо посреди фразы. Местами хотел перелистнуть несколько страниц. Но ни разу этого не сделал. Вообще прочтение романа «Остановленный Мир» немного напоминает так хорошо описанную в этом романе процедуру дзен-буддистского «сидения» или «да-дзен.» И больно, и неудобно, но – надо!! Впереди откроются невиданные небеса, и новая жизнь. Все это не зря. Просто надо потерпеть… И правда, все это было не зря. Начну по порядку. Еще раз - это не русский роман. Это западный роман. Точнее - европейский роман. Немецкий, французский, голландский, датский. Не американский, это точно. Но и не русский. И дело не в том, что действие происходит в основном в Европе. Да, Германия – основной фон романа, и Франкфурт, и Мюнхен, и Эйхштетт, и автострады, и машины, и квартиры. И бесконечные германоязычные вставки, то там то сям. И имена типа Винфрид, Герхард или Эдельтрауд. Но и русский текст о русских героях не звучит по-русски. Он все время звучит как некий язык, настроенный на Европу. Мне трудно это объяснить, пусть объясняют филологи. Это вовсе не недостаток, наоборот, это открывает новые двери для русского романа: наконец то есть писатель, который знает западную (европейскую) жизнь по-настоящему, глубоко и подлинно, изнутри. Такого знания не было ни у Бунина, ни у Набокова, ни у Бродского. Наверное сейчас появляются - скорее поЯвятся - русские писатели, уехавшие давно, и влившиеся в западную жизнь по-настоящему, как свои, как коренные, а все остальные принадлежали к эмигрантской, или полуэмигрантской среде, все эти работники русских издательств, русских радио и пр. Они находясь в западных странах общались в основном со своими соотечественниками читали русские тексты, интересовались русскими новостями. Русские писатели, настоящие жители Запада – относительно новое явление. И это здорово. Это новый русскоязычный взгляд на западную жизнь. Трезвый, осмысленный и глубокий взгляд, видящий то, что есть, а не то, что кажется. И это стиль Макушинского.. Я как человек, прочитавший почти все, что он написал, вижу, как он эволюционирует. При этом оставаясь собой. Я узнаю эти бесконечные повторения (но каждый раз по-новому, с вариациями) какие-то повторяющиеся определения, и словечки, особенно много в этом романе буддистских слов, типа «сессин», «коан», или «дзен-до». Сначала не очень врубаешься ( я ничего не знаю о буддизме), но потом начинаешь привыкать и понимать. (При втором издании, при первых появлениях этой терминологии я сделал бы примечание: объяснения всех буддистских терминов – в конце книги. Тогда читатели сразу начнут заглядывать в конец, А так я только дочитав понял, что в конце есть все необходимые объяснения.) Но это все мелочи. Главное спасибо – что роман разделен на главки. И эти главки сравнительно небольшие. И эти главки имеет вполне разумные названия, которые определенным образом настраивают читателя. И поддерживают его интерес. Например: «Великосветский мученик». Или «Стулья, маски и лица». Или «Каждый сам себе Будда». Эти названия тянут за собой. И не дают заскучать. А главное дают возможность отложить книгу. И отдохнуть. Напомню, ни Джойс, ни Пруст, ни Музиль, ни их современные подражатели такой возможности не дают, а гонят по 500 страниц без продыху. И читатель вынужден как-то пометить карандашиком, или закладочкой ( если читает файл), где он остановился… *** Я совершенно не собираюсь пересказывать здесь содержание этого романа, сложного и многосоставного, где переплетается Дзен-Буддизм, нынешняя Германия, Япония, Ленинград 40летней давности, масса главных героев и эпизодических персонажей, много рассуждений и лирических отступлений на самые разные темы. Это пусть каждый читатель откроет для себя сам. Но я с удовольствием процитирую какие-то строки, некоторые частности. Те частности, которые хочется запомнить, выписать, пересказать. Вот некоторые замеченные мною замечательные заметки. *** Чудная цитата из Валери: «Пишущий человек никогда в одиночестве не бывает.» Замечательно сказано. В голове у писателя всегда что-то и кто-то варится. И он всегда не один. *** Я смотрел на этот бетон и был счастлив. Это было ощущение телесное. Счастье всегда телесно… Класс! ***. Замечательная притча про кипарис во дворе. Хоть и не знаю разгадки, но величественно и изящно. Звучит это просто: В чем смысл прихода патриарха с Запада? Ответ: Кипарис во дворе. Это один из многих коанов, приведенных в книге. Можно ли это понять обычным, не буддистским способом? Наверное, нет. Да наверное и не надо… Буддизм ( и роман «Остановленный Мир») учит нас, что далеко не всегда надо искать истину, искать какой-то смысл: смысл жизни, смысл книги, смысл фразы. Пусть они, смыслы, остаются неизвестными, непонятными, непознанными. Это нормально. Так и должно быть. *** Радость узнавания Всегда приятно узнать какую-то цитату, расшифровать какой-то маленький секрет, которые автор как-то пытался зашифровать. Это особенно нужно когда читаешь Набокова. Не зря же существует книга Карла Проффера «Ключи к Лолите». Или книга Вячеслава Курицына «Набоков без Лолиты» Здесь, по этому роману пока таких справочников нет. Приходиться что-то узнавать самому. *** Про поэта Фридриха Рюккерта, конечно, мало кто в России знает. Да, наверное, и в Германии тоже. Но я как старый «Малерианец» сразу оценил. Ведь именно на его стихи Малер написал великую музыку « Песни об умерших детях», которая обширно цитируется в моей опере о Малере ( «Метаморфозы любви») *** Мудрая цитата из Паскаля: человек редко удерживается на тех высотах, на которые он возносится (в главке «Непостоянная святость») *** Ещё мне очень нравится, когда что-то объясняется при помощи цитат из Русской литературы, но с обязательным указанием, что герои об этой цитате понятия не имеют. Например цитата из «Аси» Тургенева. или цитата из Ахматовой «Кто чего боится, то с тем и случится»… это очень наглядно. *** Цитата из Тютчева, я ее узнал: «Дай вкусить уничтоженья, с миром дремлющим смешай…» Потому что как раз это стихотворение ( «Тени сизые смесились») я знаю наизусть. Случайно. Когда-то в детстве переписал себе в тетрадку. *** Или вот, цитирую: «Терпсихорина ножка, при Дианиной груди и ланитах вполне Флориных…» Что это, чертовски знакомое… И из памяти выплывает: Дианы грудь, ланиты Флоры, … и только ножка Терпсихоры… а потом и все вместе (из «Онегина») Дианы грудь, ланиты Флоры Прелестны, милые друзья! Однако ножка Терпсихоры Прелестней чем-то для меня. Я люблю такие викторины с читателями. Узнал – молодец. Если не узнал – ничего страшного. Общий смысл сохранится все равно… *** Потрясающий монолог Барбары в главке «Пиво и Шоколад». Хочется процитировать, но это будет очень длинно. Вообще Барбара довольно удивительный персонаж, очень реальный… Ясно, что-то кто был в качестве прототипа… как впрочем и все остальные персонажи… Конечно автор традиционно написал в начале, что, мол все сходства и похожести случайны, но о многом можно догадаться… Тем более что и сам автор, русский писатель, профессор немецкого университета, довольно часто появляется на этих страницах… Под своим именем… И это придает роману особую достоверность и исповедальность… *** Очень мудрая, все время повторяющаяся в тексте отсылка, что все в мире повторяется, и все в мире не случайно… ( и даже повторение слова «повторение» здесь не случайно) С этого собственно начинается роман: «Все как-то связано в мире, но мы конечно не знаем, как.» И потом эта фраза и эта мысль многократно повторяется в разных вариациях. И что, очевидно, главный message романа именно в этом. И в фотографиях. Главная героиня романа – профессиональный фотограф. Я это понимаю так, что фотография фиксирует мир и нас в этом мире в какой-то момент. А потом, глядя на эти фото через много лет, мы вдруг понимаем, что все повторяется. И лица, и позы, и обстоятельства, и даже мельчайшие детали. Каждому знакомо, наверное, чувство, когда просматриваешь семейный альбом своей собственной семьи, и с удивлением понимаешь, что ты не уверен, кто этот ребенок на фото: ты, сам или твой папа, или твой сын? А может внук? Если это внук, то какой из них? А может это дядя? Или племянник? Все похожи, все в одинаковых люльках, закутанные в пеленки. Все повторяется. И мертвые живут вместе с живыми, именно там, на фото, на старых, черно-белых отпечатках. И жизнь всегда повторяется, и все в ней связано, и никуда от этого не уйти, не стоит и пытаться. *** Об этом на мой взгляд замечательный роман Алексея Макушинского «Остановленный Мир». Скажу на прощание, что на мой взгляд эта книга – выдающееся явление. Почитайте. Не пожалеете. |
